Петербургская суровая зима

Вы, с квадратными окошками, невысокие дома,— Здравствуй, здравствуй, Петербургская несуровая зима! И торчат, как щуки ребрами, незамерзшие катки, И еще в прихожих слепеньких валяются коньки. А давно ли по каналу плыл с красным обжигом гончар, Продавал с гранитной лесенки добросовестный товар. Ходят боты, ходят серые у Гостиного двора, И сама собой сдирается с мандаринов кожура. И в мешочке кофий жареный, прямо с холоду домой, Электрическою мельницей смолот мокко золотой. Шоколадные, кирпичные, невысокие дома,— Здравствуй, здравствуй, Петербургская несуровая зима! И приемные с роялями, где, по креслам рассадив, Доктора кого-то потчуют ворохами старых «Нив». После бани, после оперы,— все равно, куда ни шло,— Бестолковое, последнее трамвайное тепло! Мандельштам Осип Эмильевич

You, with square windows, are low houses, - Hello, hello, St. Petersburg winter! And stick out like pike ribs, unfrozen skating rinks, And even in the hallways of the blind skates are lying around. And how long has a potter sailed through the canal with red roasting? He sold conscientious goods from a granite ladder. Bots walk, gray ones walk at the Gostiny Dvor, And by itself peels off the tangerine peel. And in the bag the coffee was fried, right from the cold home, Golden mocha was ground with an electric mill. Chocolate, brick, low houses, - Hello, hello, St. Petersburg winter! And reception rooms with pianos, where, seated on armchairs, Doctors treat someone with heaps of old "Niva". After the bath, after the opera - it’s all the same, wherever it went, - Stupid, the last tram heat! Mandelstam Osip Emilievich

您，帶有方形窗戶的是矮房子，-您好，您好，聖彼得堡冬天！並像刺骨一樣伸出來，凍結的溜冰場，甚至在盲目的溜冰鞋的走廊裡也躺在那裡。陶工用紅色烤麵包在運河中航行了多久？他用花崗岩梯子出售了有良心的商品。機器人在Gostiny Dvor走路，灰色的走路，而橘子皮本身剝落。然後從寒冷的家中將咖啡倒入袋中，用電動磨機研磨了黃金摩卡咖啡。巧克力，磚塊，矮房子，-您好，您好，聖彼得堡冬天！還有帶鋼琴的接待室，醫生坐在扶手椅上，坐在那裡，堆滿了舊的“尼瓦”。洗完澡，聽完歌劇-無論走到哪裡，都一樣，-愚蠢，最後一輛電車熱！曼德爾斯坦·奧西普·埃米利耶維奇